Как-будто пришедший из нежных стихов,
Прочитанных мною когда-то,
Букет из кроваво-бордовых цветов
Ласкает меня ароматом.

Откуда ты знал? Ну откуда? Скажи!
Ведь я тебе не говорила,
Что больше подарков я всю свою жизнь
Такие вот розы любила.

И, словно ребенок, водя по губам
Дурманящим шелком бутонов,
Я вслух прочитаю простые слова,
Которые значат так много.

Бордовые розы... Пусть ты далеко,
Клянусь, когда вновь будешь рядом,
Тебя за букет я покрою всего
Кроваво-бордовой помадой!

Я умерла где-то позавчера,
В лучах озорного полудня,
Когда ты себя от меня оторвав,
Вернулся в унылые будни.
И эта щемящая сердце тоска
Безжалостной страшной потери,
До пули, щекочущей жизнь у виска,
До рева подбитого зверя,
Не тронула, даже украдкой, мой мир,
С дразнящей усмешкой минуя.
И, будто бы кровь своей жертвы вампир,
Я смыла с себя поцелуи.
Да, я умерла! Тут сомнения нет!
Ведь я же клялась в том, что вечно
Любить тебя буду и ждать сотню лет...
И вот - мне плевать бесконечно.

20 дней без тебя...
Как пройти мне сквозь пытку такую,
Тягость невыносимых часов стойко преодолеть,
В жаре красном огня,
Адской болью всю душу нагую
Прожигающем жадно, сквозь мысли, сквозь тело, сквозь смерть?

Три недели ступать
По далеким чужим континентам
Будут ноги твои, озаряя чужие сердца.
Три недели молчать
Телефон дорогим абонентом
Будет, словно жена, пораженного горем вдовца.

Сотни бешеных баб,
Обнажая бесстыжие груди,
Будут с визгом, сметая охрану на сцену бежать.
Под себя подобрав
В кресле ноги, не двигаясь, буду
Я смотреть в одну точку, забыв кушать, пить и дышать.

Пусть я знаю, одной
Только мной твоя соло гитара
Воспевает Богов за безумного счастья судьбу,
Но прожить срок такой,
Без желанных губ пылкого жара,
Тяжелей, чем без воздуха, хуже, чем в черном гробу.

Скачет зайчик пушистый,
Ушки в страхе прижав,
И колотится быстро
Сердце, в брюшко упав.
Сколько бед и несчастий,
Горя, страха, потерь
Стерпит этот ушастый
Добрый маленький зверь?
Он бежал от лисицы,
Что есть мочи, вперед,
Лапки сбил, заблудился
И у ели прилег.
"Мама-мама, Зайчиха," -
Через слезы и дрожь
Повторяет он тихо, -
"Ты ведь, правда, придешь?"
Держит белое брюшко
Голод в сильных руках.
Зайчик мал, и что нужно
Съесть, не знает пока.
"Мама-мама, мне страшно
И так хочется есть...
Я хочу в норку нашу!
Отыщи меня здесь!"
Быстро мчится зайчиха,
Щемит сердце в груди
И зовет она тихо:
"Мой сыночек, найдись."
Она плакала громко
И звала во всю мочь,
А теперь голос тонкий
Потерял свою мощь.
"Зайчик!" "Мамочка! Мама!
Мама, что же с тобой?!
Почему ты упала
И снег красный такой?
Мама! Ма..." "Есть! Тут двое!
Этот мелкий совсем!"
"Заберешь их с собою?"
"Мне не нужно. Зачем?
Есть их мне неохота -
Слишком много возни.
Я здесь так, для охоты...
Если хочешь - возьми."

В твоих теплых руках
Я забуду о боли,
О жестоких обманах,
Обидных словах,
В них рассеется страх
Жизнь прожить подневольно
И печали ни грамма
Не выдать в глазах.

На широкой груди,
Заслонившей бесстрашно
От подонков и мрази
Мой маленький мир,
Пусть уйдут, как один
День нелепый вчерашний,
Те, кто вон вышел сразу,
Лишь кончился пир.

На полу у колен,
Обнимая гитару,
Я тебе одному
Буду петь о любви.
Я твоя насовсем,
Даже в горе и в старость,
Сквозь суму и тюрьму,
До соседних могил.