XXVII.
Возлюбленный, родной мой, кто поднял
С земли, куда я брошена была,
Вдохнув меж тусклых локонов тепла,
Да так что лоб мой снова засиял,
И каждый ангел видит это пред
Спасительным касаньем Ваших губ.
Родной мой, кто пришел, когда потух
Весь мир, и я, ища лишь Бога свет,
Сыскала Вас! Да, я Вас отыскала -
Я спасена, и рада, и сильна.
Как тот, кто в златответника начале,
Глядит назад на грусти времена.
Так меж добром и злом я клятву дала -
Любви, как Смерти, власть спасать дана.
Возлюбленный, родной мой, кто поднял
С земли, куда я брошена была,
Вдохнув меж тусклых локонов тепла,
Да так что лоб мой снова засиял,
И каждый ангел видит это пред
Спасительным касаньем Ваших губ.
Родной мой, кто пришел, когда потух
Весь мир, и я, ища лишь Бога свет,
Сыскала Вас! Да, я Вас отыскала -
Я спасена, и рада, и сильна.
Как тот, кто в златответника начале,
Глядит назад на грусти времена.
Так меж добром и злом я клятву дала -
Любви, как Смерти, власть спасать дана.
XXVII. (дословный перевод)
Мой родной Возлюбленный, кто поднял меня
С этой тоскливой плоскости земли, куда я была брошена,
И, меж безжизненных локонов, вдохнул
Дыхание жизни, так что лоб, надеюсь,
Сияет опять, так что все ангелы видят,
Пред Вашим спасительным поцелуем! Мой родной, мой родной,
Кто пришел ко мне, когда мир пропал,
И я, кто искала единственного Бога, нашла Вас!
Я обрела Вас; я в безопасности, и сильна, и довольна.
Как тот, кто стоит в безросовом златоцветнике,
Смотрит назад на утомительное время, что было у него
В верхней жизни - также я, с полной грудью,
Свидетельствую здесь, между хорошим и плохим,
Что Любовь также сильна как Смерть, спасает тоже.
Мой родной Возлюбленный, кто поднял меня
С этой тоскливой плоскости земли, куда я была брошена,
И, меж безжизненных локонов, вдохнул
Дыхание жизни, так что лоб, надеюсь,
Сияет опять, так что все ангелы видят,
Пред Вашим спасительным поцелуем! Мой родной, мой родной,
Кто пришел ко мне, когда мир пропал,
И я, кто искала единственного Бога, нашла Вас!
Я обрела Вас; я в безопасности, и сильна, и довольна.
Как тот, кто стоит в безросовом златоцветнике,
Смотрит назад на утомительное время, что было у него
В верхней жизни - также я, с полной грудью,
Свидетельствую здесь, между хорошим и плохим,
Что Любовь также сильна как Смерть, спасает тоже.
XXVII.
My own Beloved, who hast lifted me
From this drear flat of earth where I was thrown,
And in betwixt the languid ringlets, blown
A life-breath, till the forehead hopefully
Shines out again, as all the angels see,
Before thy saving kiss! My own, my own,
Who caimest to me when the world was gone,
And I who looked for only God, found thee!
I find thee: I am safe, and strong, and glad.
As one who stands in dewless asphodel
Looks backward on the tedious time he had
In the upper life... so I, with bosom-swell,
Make witness here between the good and bad,
That Love, as strong as Death, retrieves as well.
My own Beloved, who hast lifted me
From this drear flat of earth where I was thrown,
And in betwixt the languid ringlets, blown
A life-breath, till the forehead hopefully
Shines out again, as all the angels see,
Before thy saving kiss! My own, my own,
Who caimest to me when the world was gone,
And I who looked for only God, found thee!
I find thee: I am safe, and strong, and glad.
As one who stands in dewless asphodel
Looks backward on the tedious time he had
In the upper life... so I, with bosom-swell,
Make witness here between the good and bad,
That Love, as strong as Death, retrieves as well.