XXXVI.
Когда мы встретились и полюбили,
Я мраморным событье не сочла.
Способна ли свой маятник качать
Любовь меж болью, не утратив силы?
Нет-нет, скорей я ею впечатлилась,
Не доверяя свету сладких чар,
И опасалась пальцем сгоряча
Придать ей лишний вес недопустимый.
И пусть я стала сильной, в новой чаше
Мне Бог напиток страха подаёт...
Пускай в обвенчанных объятьях наших
Остывший поцелуй не упадёт!
Любовь лишь фальшь, коль клятве верным ставши,
Утратит радость тот, кто дал её.
Когда мы встретились и полюбили,
Я мраморным событье не сочла.
Способна ли свой маятник качать
Любовь меж болью, не утратив силы?
Нет-нет, скорей я ею впечатлилась,
Не доверяя свету сладких чар,
И опасалась пальцем сгоряча
Придать ей лишний вес недопустимый.
И пусть я стала сильной, в новой чаше
Мне Бог напиток страха подаёт...
Пускай в обвенчанных объятьях наших
Остывший поцелуй не упадёт!
Любовь лишь фальшь, коль клятве верным ставши,
Утратит радость тот, кто дал её.
XXXVI. (дословный перевод)
Когда мы встретились впервые и полюбили, я не отнеслась
К этому событию как к сделанному из мрамора. Могло ли оно подразумевать
Продолжительность, любовью установленный маятник меж
Печалью и печалью? Нет, я скорее взволновалась,
Не доверяя каждому свету, который казалось украшал
Путь вперед, и боялась переопереться
Даже пальцем. И, несмотря на то, что я стала безмятежной
И сильной с тех пор, я думаю, что Бог пожелал
Всё ещё возобновляемого страха... О любовь, О обещание жениться...
Пусть эти руки объятий никогда не должны будут держать,
Этот взаимный поцелуй не упадет вниз между нами обоими,
Как не имеющая владельца вещь, когда губы будут холодны,
И Любовь будет фальшью! если он, чтобы сдержать одну клятву,
Должен потерять другую радость, предсказанную звездой его жизни.
Когда мы встретились впервые и полюбили, я не отнеслась
К этому событию как к сделанному из мрамора. Могло ли оно подразумевать
Продолжительность, любовью установленный маятник меж
Печалью и печалью? Нет, я скорее взволновалась,
Не доверяя каждому свету, который казалось украшал
Путь вперед, и боялась переопереться
Даже пальцем. И, несмотря на то, что я стала безмятежной
И сильной с тех пор, я думаю, что Бог пожелал
Всё ещё возобновляемого страха... О любовь, О обещание жениться...
Пусть эти руки объятий никогда не должны будут держать,
Этот взаимный поцелуй не упадет вниз между нами обоими,
Как не имеющая владельца вещь, когда губы будут холодны,
И Любовь будет фальшью! если он, чтобы сдержать одну клятву,
Должен потерять другую радость, предсказанную звездой его жизни.
XXXVI.
When we met first and loved, I did not build
Upon the event with marble. Could it mean
To last, a love set pendulous between
Sorrow and sorrow? Nay, I rather thrilled,
Distrusting every light that seemed to gild
The onward path, and feared to overlean
A finger even. And, though I have grown serene
And strong since then, I think that God has willed
A still renewable fear... O love, O troth...
Lest these enclasped hands should never hold,
This mutual kiss drop down between us both
As an unowned thing, once the lips being cold.
And Love be false! if he, to keep one oath,
Must lose one joy by his life's star foretold.
When we met first and loved, I did not build
Upon the event with marble. Could it mean
To last, a love set pendulous between
Sorrow and sorrow? Nay, I rather thrilled,
Distrusting every light that seemed to gild
The onward path, and feared to overlean
A finger even. And, though I have grown serene
And strong since then, I think that God has willed
A still renewable fear... O love, O troth...
Lest these enclasped hands should never hold,
This mutual kiss drop down between us both
As an unowned thing, once the lips being cold.
And Love be false! if he, to keep one oath,
Must lose one joy by his life's star foretold.